Определение Европы как континента всегда было сложным и непоследовательным, но это не мешало ей расти.
Только британцы называют Европу «континентом», поскольку их язык развился на одном из островов у её побережья, однако, географически: Европа – часть Евразии.
По общему мнению, её восточная граница проходит по территории России вдоль Уральских гор, затем становится расплывчатой и выходит к Чёрному морю по водоразделу Кавказского хребта.
Таким образом, с точки зрения географии, европейцами являются и некоторые россияне, и турки, и грузины, и азербайджанцы, а вот Армения, например, оказывается вне Европы, хотя многие с этим, скорее всего, поспорят.
Вопрос о том, что определяет Европу, является критическим, прежде всего, для стран, желающих вступить в Европейский Союз.
Нынешние претенденты – это государства Западных Балкан, а также Грузия, Молдова и Украина – лежат в пределах континента, однако до сих пор не попали в ЕС, поскольку не соответствуют критериям.
В какой-то мере сами критерии вступления в ЕС – продукт многовековых споров о том, что значит быть европейцем.
Очевидно, что Европа – не просто географическое понятие.
Тем не менее другие определения порождают путаницу.
Если Европа – это место, где господствуют европейские державы, – то колониализм обеспечил ей обширность Земного шара. Обратившись к политическим ценностям, вы заметите, что многие страны за её пределами более демократичны, чем некоторые европейские квазидиктатуры. Используйте религию или расу, чтобы отделить европейцев от других людей, и вы проявите вопиющую нетолерантность.
История объединения
Идея о единстве цивилизованной Европы зародилась ещё у древних греков, которые противопоставляли её варварской Азии. После падения Рима мечта о воссоединении периодически возрождалась.
Просветительское представление о рациональности и космополитизме, объединяющем европейцев, в конце XIX века вылилось в националистическую идею уникальности и превосходства исконно европейских культур и народов.
Такой подход принёс лишь кровавые конфликты, и печальные последствия их известны всем.
Призывы к европейскому единству зазвучали с новой силой после двух мировых войн.
Некоторые из архитекторов современного Евросоюза видели в нём возможность противопоставить себя Америке и Советскому Союзу.
Поскольку европейские ценности универсальны (демократия, верховенство закона и т.д.), а культуры – различны, вступление в ЕС стало вопросом технических критериев.
Членство в ЕС диктовали обстоятельства «холодной» войны, а не философские соображения, но в какой-то момент соц. блок развалился, и сами объединяющие институты внутри ЕС начали порождать разногласия.
Свобода передвижения потребовала от французов принять неограниченное количество поляков и болгар, валютный союз заставлял немцев составлять бюджет вместе с итальянцами и греками, к тому же, оказалось, что британцы вообще не отождествляют себя с Европой.
После экономического кризиса 2010-12 годов, миграционного кризиса и брексита мало кто по-прежнему желал расширения, однако в последнее время европейские лидеры вновь стали испытывать энтузиазм.
Демократия и верховенство закона – это вопросы институтов и культуры, которые меркнут на фоне серьёзных вызовов современности – война на Украине, конкуренция с Китаем, рост инфляции и энергетический кризис.
Голландцы и венгры, возможно, не согласны с тем, что имеют какие-то общие цивилизационные черты, но они точно знают, что находятся вместе на одном и том же участке евразийской суши, окружённые «врагами». В данный момент это кажется им более важным.
Разворачивающийся военный конфликт вызвал ряд геополитических сдвигов по всему миру – от Китая и Индии до Турции.
Один из этих сдвигов может иметь далеко идущие последствия для Европы – вооружённое столкновение, происходящее у них под носом, побуждает страны ЕС всерьёз задуматься о новом расширении.
Последнее расширение ЕС?
Впервые за более чем 10 лет речь идёт о принятии в клуб 9 новых стран-членов, включая государства Западных Балкан, Украину, Молдавию и Грузию, а также об адаптации союза к тому, что, вероятно, станет его последним крупным расширением.
Путь к членству в ЕС для 9 новых стран будет извилистым.
Присоединение к крупнейшему в мире экономическому блоку потребует от претендентов «глубоких реформ, от которых они до сих пор уклонялись».
Пересмотр внутреннего устройства блока также изменит баланс сил внутри союза.
Подобные реорганизации могут легко спровоцировать распри, и никто не ожидает, что процесс будет быстрым: срок до 2030 года называют весьма амбициозным, однако тот факт, что вопрос о вступлении в ЕС новых членов вообще стоит на повестке дня, примечателен.
Когда-то расширение было своеобразной красной нитью, тянувшейся через всю историю клуба, однако в 2013 с принятием Хорватии, этот процесс, казалось, окончательно исчерпал себя.
Отчасти это отражало разочарование от расширения среди старой европейской гвардии, особенно в связи с поведением некоторых бывших стран соц. блока.
В адрес правительств Венгрии и Польши не раз звучали обвинения в «попрании основных европейских ценностей».
В течение большей части 2010-х ЕС был поглощён своими проблемами и не был настроен никого принимать, однако с тех пор многое изменилось.
По словам одного из евродипломатов, «раньше расширением руководила надежда, теперь – страх».
Нигде эта новая реальность не проявилась так отчётливо, как во Франции.
Ещё совсем недавно Эммануэль Макрон, казалось, списал со счетов перспективу расширения ЕС, заявив, что это займет «несколько десятилетий», теперь же Франция стала неожиданным сторонником такой политики.
Германия, с другой стороны, всегда была более заинтересована в общеевропейской идее.
Тем не менее на пути к официальному приёму новых членов в Евросоюз всё ещё стоят серьёзные препятствия.
Проблемы расширения
Если коротко, то есть веские причины, почему Босния, Черногория, Украина, Грузия и другие страны до сих пор ещё не в ЕС.
Все они в разной степени страдают от сочетаний автократии, коррупции и слабого правопорядка.
Между Сербией и Косово (которое, кстати, не признанно пятью нынешними членами ЕС) сохраняется тлеющая напряжённость, к тому же Сербия отказалась применять санкции против России. Украина, которая, безусловно, является самым крупным претендентом, всегда была «слишком большой, слишком бедной, слишком коррумпированной и слишком аграрной», чтобы вступать в клуб, однако война всё поменяла.
До сих пор страны-претенденты сами чувствовали, что, даже если они проведут все необходимые реформы для соответствия критериям, двери в клуб останутся для них закрытыми.
Это порождало порочный круг цинизма:
Они долгие годы делали вид, что реформируются, а ЕС делал вид, что хочет их принять.
Для того чтобы разорвать этот круг, необходимо предпринять меры.
1. Бочка мёда
Согласно новому консенсусу в Брюсселе, страны-кандидаты должны ощутить преимущества ЕС ещё до получения ими полноправного членства в организации.
Помимо участия в некоторых программах ЕС, таких как ERASMUS (обмен студентами), страны-претенденты получат финансирование – испытанный способ стимулирования реформ.
2. Ложка дёгтя
Конечно, деньги не берутся из ниоткуда.
До сих пор 18 из нынешних стран-участниц получали от союза больше, чем вносили, но вполне возможно, после расширения все «старые» члены станут чистыми донорами.
Это утраивает не каждого.
Небольших изменений в субсидировании сельского хозяйства раньше бывало достаточно для того, чтобы протестующие фермеры на своих тракторах выезжали на улицы Брюсселя, разбрасывая по пути навоз.
Другой серьёзной проблемой является корректировка правил принятия основных политических решений на уровне союза.
Именно в этой области будут возникать основные разногласия.
3. Камень преткновения
В настоящее время в состав Еврокомиссии входит по одному назначенцу от каждой страны.
В будущем союзе из 36 стран необходимым изменением станет принятие решений квалифицированным большинством голосов.
При этом крупные страны будут иметь больший вес, чем малые.
Франция и Германия стремятся к тому, чтобы по большему числу вопросов маленькие страны не могли наложить вето, а те, в свою очередь боятся, что потеряют свой суверенитет.
Вопрос о том, когда и как произойдёт расширение, будет доминировать в европейском политическом дискурсе в течение многих лет, но тот факт, что перспектива расширения вообще стала рассматриваться всерьёз, свидетельствует о том, насколько сильно изменилась ситуация в свете последних событий.